Грандиознейший миф НАНа

Аббревиатуры БАБ или ЕБН сегодня в России не вызывают вопросов. Как и знаменитое заборное трехбуквенное сочетание, недавно приобретшее благодаря девочкам-"татушкам" еще и антивоенный оттенок. До недавнего времени тамбовчане узнавали и аббревиатуру НАН. Именно так подписывался тамбовский Козьма Прутков, как сейчас многие называ-ют Николая Алексеевича Никифорова. А еще…

- Тамбовский Андронников, - так говорит о нем сотрудник краеведческого музея Виктор Головащенко, - он был замечательным рассказчиком и неисправимым фантазером. Однажды, к примеру, объявил себя дворянином Голициным. Много писал во Францию потомкам княжеского рода и даже раздавал визитки - "Никифоров-Голицин".

- Богатого ума был человек, - добавляет бывший директор краеведческого музея Евгений Морозов.

Действительно ума ему было не занимать. "Селф-мэйд-мэн" - человек, сделавший себя сам - это про него. В буквальном смысле. Вхож во все двери, бывал в разных странах, навязывался в приятели к известным людям, чтобы потом они сами приезжали к "необыкновенному коллекционеру" Никифорову. Потом, правда, выяснялось, что многие его дружеские отношения к примеру с Пикассо не более чем попытка выдать желаемое за действительное.

Своего Никифоров добивался разными путями. Когда он занялся собирательством точно неизвестно. Но замечен за этим делом еще до войны. В 40-е годы работал директором парка культуры и отдыха, ездил на фронт в составе бригады художественной самодеятельности. А еще частенько бывал в фондах краеведческого музея. Благо тот располагался практически в парке, в здании Спасо-Преображенского собора. Многие считают, что именно тогда у Никифорова появилась настоящая коллекция антиквариата.

- Мне довелось быть у Никифорова дома сразу после моего приезда в Тамбов в начале 80-х. Я видел у него прекрасную коллекцию фарфора, которая как полагают, раньше принадлежала музею. - говорит Евгений Морозов.

Сегодня доказать это невозможно. Инвентарные книги в музее имеются только с 1947 года, но то, что Никифоров часто бывал там, а затем его долгое время туда просто не пускали - факт. Практически все, кто знал НАНа, допускают, что он действительно многое позаимствовал в фондах музея. Правда, коллекционер Сергей Денисов называет это по-другому: не позаимствовал, а спас, так как музейные экспонаты тогда были буквально свалены в кучи и хранились, мягко говоря, кое как.

- Никифоров как-то показывал нам уникальную миниатюру Боровиковского. В наших фондах есть две такие. Откуда она взялась у него - можно только догадываться, - размышляет Виктор Головащенко.

Вообще в фондах краеведческого музея много кто "похозяйничал" в годы войны. Об этом можно написать хороший детектив, - говорят музейщики. Так что возможно, Никифоров действительно что-то "спас". Вопрос для кого.

В то время о нем, кстати, ходила весьма дурная слава. В Тамбове он был известен как "Коля-раскладной", благодаря своему росту и комплекции. Его считали городским дурачком и… агентом НКВД. Роль дурачка Никифоров играл сознательно, уже тогда дурача народ. А слава "сексота" к нему почему-то прилипла прочно. Его боялись и поговаривали, что часть коллекции антиквариата на самом деле принадлежит репрессированным. Боялись его и городские начальники. Так один высокопоставленный работник горисполкома как-то обмолвился, что в Тамбове ему страшен лишь Никифоров. После того как однажды горисполкомовец отказал какой-то просьбе собирателю по городу быстро разошелся слух, что этот начальник… "писается в своем кабинете в горшок с фикусом". Поэтому, входя в этот кабинет, многие тщательно принюхивались…

НАН был знатным мифотворцем. Богатая фантазия буквально не давала ему покоя. Так на свет рождались многочисленные байки. В том числе и о коллекции. Вот одна из баек Никифорова, рассказанная вашему корреспонденту.

Примерно в 20 годы XVIII столетия на торг в Москву приехали английские купцы для покупки медвежьих шкур. Гвардия короля Англии использовала их для украшения своей форменной одежды. Походив по торговым рядам, они увидели огромные красивые шкуры матерых тамбовских волков их тогда лесах Тамбовщины было предостаточно. На всякий случай англичане купили несколько шкур, а когда приехали домой к своему королю, тот пришел в восторг и приказал купить их в следующий раз побольше. Год спустя купцы вновь приехали в Москву, но никак не могли найти волчьи шкуры, поэтому надоедали всем вопросом: "Где есть тамбовские волки?". С тех пор московские купцы прозвали тамбовских "Тамбовскими волками". А так как те всегда славились разгульным и хлебосольным характером, пошла гулять фраза: "Тамбовский волк тебе товарищ!".

Рисунок Рафаэля, перстень Шаляпина, веревка на которой то ли была повешена Зоя Космодемьянская, то ли повесилась Марина Цветаева, бычок от сигареты Маяковского, цепь от кандалов декабристов - одни из самых известных "экспонатов" собрания Никифорова.

- Его коллекцию никто толком не видел, - рассказывает Виктор Головащенко. - Что-то он иной раз показывал, доставая как кролика из шляпы, но об исторической ценности его собрания говорить невозможно. Скорее всего, большинство действительно ценных вещей давно "ушло" в Москву.

Никифоров не раз был замечен за торговлей антиквариатом. Многие тамбовчане хвалятся, что купили что-то у самого НАНа. И ничего удивительного. Последние лет сорок он нигде не работал и не имел практически никаких средств к существованию, кроме имени и своего собрания вещей и мифов.

Сергей Денисов - владелец частного литературно-художественного музея, ютящегося в двух комнатенках ветхого дома на улице Макима Горького, неподалеку от дома, где жил Никифоров сегодня называет себя "душеприказчиком" НАНа. С 1995 года по его словам он часто общался с коллегой, поэтому взялся организовать его похороны и даже собственноручно брил покойного.

- Представляете, когда я его брил, он мне подмигнул, - рассказывает Денисов. - Наверное, я куда-то нажал, но факт остается фактом. Никифоров всегда был весельчаком и балагуром.

Денисов не только организовывал похороны, но и решал некоторые финансовые проблемы НАНа. Поэтому весьма ответственно заявил, что знаменитая и будоражащая умы коллекция давно уже "крепко подчищена" по причине бедственного финансового положения собирателя.

После смерти Никифорова в Тамбове стали говорить, что свое собрание он завещал горо-ду. Это звучало невероятно для тех, кто был знаком со "скупым рыцарем" Литературную же ее часть он якобы завещана поэтессе Валентине Дорожкиной. Но Валентина Тихонов-на все эти слухи решительно опровергает.

- Никифоров как-то подарил мне две свои книги. Вот и все его доставшееся мне ли-тературное наследство. А насчет города… Он сам как-то говорил, что город полу-чит статьи и газетный архив. И все.

Валентине Дорожкиной как-то довелось побывать у Никифорова дома. Еще в 70-е, когда была жива знаменитая поэтесса Майа Румянцева. НАН был ее ярым поклонником.

- Хлам, - так характеризует увиденное Валентина Тихоновна, добавляя, что вообще-то у Никифорова действительно была обширная коллекция автографов известных людей, экслибрисов и огромнейший архив писем, газет и различных бумаг.

Журналист и поэт Евстахий Начас вспоминает, что сам подарил Никифорову одно из писем Майи Румянцевой, которое больше так и не увидел. А еще НАН постоянно выпрашивал у него авторучки.

- Я люблю комнатные цветы, - рассказывает Начас, - однажды ко мне зашел Ники-форов и увидел цветущий "декабрист". Пришлось разрешить его срезать, чтобы он отнес цветы заболевшей Майе.

Никифоров был сложным человеком. В краеведческом музее до сих пор вспоминают о его войне с тогдашним директором Евгением Морозовым. За глаза он называл его самыми сочными выражениями, посылал телеграммы "а-ля Остап Бендер" - "грузите апельсины бочками, командовать парадом буду я". Впрочем, сам Морозов все это категорически от-рицает.

- У нас были приятельские отношения. Я постоянно дарил ему наши буклеты. Прав-да, в последнее время он как-то замкнулся в связи с болезнью. Он ведь фактически ослеп.

Несмотря на все свои "особенности" НАН оставил о себе в целом добрую память. Прак-тически все отзываются о нем хорошо, как о человеке на самом деле незаурядном. По сло-вам того же Денисова, самым ценным экспонатом в коллекции Никифорова был… сам Никифоров.

Не так давно собиратель получил квартиру на Интернациональной улице. Якобы потому, что в доме на Максима Горького он обещал устроить литературно-художественный музей, директором которого представлялся чуть ли не полвека. Но музей устроен не был. А род-ственники НАНа - сестра Надежда и племянница Наталья с негодованием говорят, что ни о каком музее не было и речи. Их просто отселили из ветхого здания. Что делать с наслед-ством родственника они не знают. Более уверенно об этом говорит Сергей Денисов.

- Многие вещи из собрания Никифорова у меня. Я считаю себя продолжателем его дела. Оставшиеся же сегодня материалы по большей части не имеют исторической ценности. Это архивы, переписка. Разбирать их придется полгода. Потом часть бу-дет передана в краеведческий музей, часть в архив, часть вольется в мою коллек-цию. В общем, судьба собрания НАНа в надежных руках.

Тамбовские музейщики с сожалением говорят, что примерно такова судьба всех коллек-ций. Со смертью собирателя его труд утекает как вода в песок. И добавляют: "Лучше бы они завещали свои коллекции городу, музею". Соглашается с ними и Евстахий Начас: "Пока мы живы и нас видят - нас помнят. А когда кто-то уходит, о нем вскоре забывают". В будущем году Никифорову исполнилось бы 90 лет. 16 февраля. Вряд ли о нем скоро за-будут, хотя бы потому, что его книги "Поиски и находки" и "Поиски продолжаются" весьма забавны, мифы живучи, а сам Никифоров останется в памяти как, цитирую Сергея Денисова, "любитель "разводить" умных людей, говоря им откровенную чушь и следя за их реакцией", как "человек, открыто издевавшийся над гнилой советской интеллигенцией и умевший так врать, что приятно было слушать".

Михаил КАРАСЕВ 2003г.